Андрей Богданов. Александр Невский
Крестоносцы в битве при Лигнице
Зимой 1241 г., когда новгородцы слёзно просили князя Александра вернуться и спасти их от тевтонов, Орда ворвалась в Польшу. Всего три тумена татар разорили к весне Люблин, Завихвост, Сандомир и Краков, разгромив по пути два воинства поляков. По призыву нового герцога Генриха Благочестивого тевтоны двинулись во Вроцлав, где их сюзерен собрал войска Великой и Малой Польши, верхней и нижней Силезии, чуть ли не 20 тыс. воинов (в литературе говорится и о 40 тыс., но это уже фантастика).
9 апреля 1241 г. (когда князь Александр уже вернулся в Новгород) тевтоны стройными рядами атаковали татар под селом Лигницем. Командиры потрёпанных, зато закалённых в походах ордынских туменов Байдар и Орду не хотели рисковать своими бесценными бойцами. Татары поставили дымовую завесу из подожжённой травы, из-за которой их лёгкая кавалерия поражала врага стрелами. Если тевтоны следовали западной военной традиции, то перестроились для атаки на лучников «свиньёй». Этот строй позволял уменьшить площадь поражения от прямых выстрелов и прикрыть более лёгких всадников затянутыми в кольчуги рыцарями, составлявшими первый ряд обращённого к противнику клина.
В погоне за татарскими лучниками рыцари и их польские союзники расстроили свои ряды. В этот момент по ним ударил плотный строй татарской тяжёлой кавалерии, сплошь закованной в железо. На Ближнем Востоке братья-рыцари уже видели коней, покрытых бронёй: на них сражались знатные турки-сельджуки. Но это были лишь отдельные всадники, за которыми следовал более лёгкий отряд. Ордынская же кавалерия, скакавшая плотным строем, колено к колену, состояла из бронированных людей и коней целиком.
Если рыцари ничего не знали о противнике, на которого шли в атаку, то татары уже разобрались в психологии врага, выучили нужные слова и при нападении кричали по-польски: «Спасайся, спасайся!» Ордынцы и так опрокинули бы противника, имея, благодаря плотности строя, против одного врага два, а то и три копья, но старались максимально избежать потерь. Польско-крестоносное войско стало разбегаться уже в ходе татарской атаки.
Почти все тевтоны храбро сражались вокруг своего сюзерена и полегли подле убитого татарами мазовецкого князя. В битве погибли шесть братьев-рыцарей, три рыцаря-послушника, два сержанта и 500 солдат Немецкого ордена. Трое рыцарей, бежавших с поля боя, были осуждены братьями.
Эти цифры страшных для ордена потерь шести братьев, на которых приходится 500 солдат и 2 сержанта, следует запомнить, чтобы сравнить с теми, что тевтонам ещё предстояли на Руси.
Согласие епископа на столь ничтожную часть добычи – вместо обычной трети земли ордену отходило всё – объяснялось в договоре тем, что на долю тевтонских братьев выпадает тяжкая работа, расходы и опасности в святом деле подчинении варваров. На самом деле всё обстояло куда проще: весной 1241 г. в епархии Генриха полыхало восстание, которое он мог подавить только с помощью ордена. В том же году завершив подавление восстания на о. Сааремаа (Эзеле), уже знакомый нам Андреас фон Вельвен, подписавшийся как временный «магистр дома братьев Тевтонских в Ливонии»[112], заключил с эзельцами, «кои к христианам чрезвычайно враждебны и приносят им много вреда на море, в приморских землях и прибрежных островах», кабальный мир от имени ордена и епископа Генриха[113].
Похоже, что наступление ордена в Водьской пятине возглавлял именно Андреас фон Вельвен, подписавший договор о грабеже финно-угорских земель Новгородской республики вокруг построенной в Копорье крепости как командор (commendator) «Тевтонских братьев Дома святой Марии в Ливонии». Если это тот самый «именитый муж Западной страны… Андреаш», который уже встречался с князем Александром и восхищался его качествами (а заодно навёл на Русь шведов), то он мог не сомневаться в благородном поведении своего противника.
Прибыв в Новгород, Александр Невский первым делом озаботился собрать местные войска – он не хотел больше подвергать опасности одну свою дружину. Были мобилизованы воины из Новгорода и его земель, ладожане, карела и ижорцы. С ними князь выступил к крепости, которую немцы возвели на Копорском погосте, и взял её. Пленных немцев он привёл в Новгород, впрочем, иных (не Андреаса ли?) сразу же отпустил восвояси. Но «переветников» – водь и чудь, пошедшую на службу к крестоносцам, Александр Невский перевешал[114]. Противников, входивших, как и он, в касту профессиональных воинов, князь уважал, а изменников – презирал.
Очистив собственно новгородскую территорию, Александр Ярославич не двинул войска на Псков. С одной стороны, ему всегда трудно было заставить новгородцев выступить против псковичей. С другой – князь сам отнюдь не желал терять людей, штурмуя столь большой и хорошо укреплённый город.
К весне 1242 г., когда Александр всё же собрался в поход, вся Западная Европа была охвачена ужасом от нашествия Орды, громившей её рыцарей с такой лёгкостью, как будто это были не опытные воины, а дети. Германский король Конрад Штауфен собирал под своё знамя курфюрстов и рыцарей для обороны против Орды, а население страны молилось: «Господи, избави нас от ярости татар». Паника царила и в более отдалённых местах. В тихом монастыре в Кёльне хронист записал: «Значительный страх перед этим варварским народом охватил отдалённые страны, не только Францию, но и Бургундию, и Испанию, которым имя татар было доныне неизвестно».
Французский хронист писал о полном застое торговли из страха перед татарами. Король Франции Людовик IX отвечал на послание папы о борьбе с общей опасностью, что если «татары» появятся, рыцарство Франции умрёт за церковь. Матвей Пражский записал в хронике, что в Англии торговля с континентом прервалась. Сам император Фридрих II, писавший королю Англии Генриху III о татарской опасности, в ответ на письмо хана Батыя о покорности ответил, что, будучи знатоком пернатых (его перу принадлежала классическая книга о соколиной охоте), он мог бы стать ханским сокольничим[115].
Ясно, что к моменту выступления Александра Невского на Псков его граждане убедились, что немцы им от Орды – не защита, а сами крестоносцы уже и не знали, цел ли их возлюбленный Фатерлянд, или разорён так же, как Русь. В любом случае, при начале войны с «королём Александром» надеяться на подкрепления из Пруссии и Германии тевтонам было нечего.
Да и сами убеждения «братьев-рыцарей» подвергались в это время серьёзному испытанию. Их природный сюзерен, император Священной Римской империи германской нации Фридрих II Штауфен, был основательно и неоднократно проклят католической церковью. В июне 1241 г. император лично возглавил победоносную войну против папы римского Григория IX, благословившего поход немецких рыцарей на Восток. Крестовый поход был выгоден, но папа-то покушался на основы светского мироустройства – на его более чем святую в глазах рыцарей вассальную систему, да ещё и хотел вырвать из-под власти немцев Италию. Во всём этом явно был непорядок…
<< Назад Вперёд>>
Просмотров: 3409
Крестоносцы в битве при Лигнице
Зимой 1241 г., когда новгородцы слёзно просили князя Александра вернуться и спасти их от тевтонов, Орда ворвалась в Польшу. Всего три тумена татар разорили к весне Люблин, Завихвост, Сандомир и Краков, разгромив по пути два воинства поляков. По призыву нового герцога Генриха Благочестивого тевтоны двинулись во Вроцлав, где их сюзерен собрал войска Великой и Малой Польши, верхней и нижней Силезии, чуть ли не 20 тыс. воинов (в литературе говорится и о 40 тыс., но это уже фантастика).
9 апреля 1241 г. (когда князь Александр уже вернулся в Новгород) тевтоны стройными рядами атаковали татар под селом Лигницем. Командиры потрёпанных, зато закалённых в походах ордынских туменов Байдар и Орду не хотели рисковать своими бесценными бойцами. Татары поставили дымовую завесу из подожжённой травы, из-за которой их лёгкая кавалерия поражала врага стрелами. Если тевтоны следовали западной военной традиции, то перестроились для атаки на лучников «свиньёй». Этот строй позволял уменьшить площадь поражения от прямых выстрелов и прикрыть более лёгких всадников затянутыми в кольчуги рыцарями, составлявшими первый ряд обращённого к противнику клина.
В погоне за татарскими лучниками рыцари и их польские союзники расстроили свои ряды. В этот момент по ним ударил плотный строй татарской тяжёлой кавалерии, сплошь закованной в железо. На Ближнем Востоке братья-рыцари уже видели коней, покрытых бронёй: на них сражались знатные турки-сельджуки. Но это были лишь отдельные всадники, за которыми следовал более лёгкий отряд. Ордынская же кавалерия, скакавшая плотным строем, колено к колену, состояла из бронированных людей и коней целиком.
Если рыцари ничего не знали о противнике, на которого шли в атаку, то татары уже разобрались в психологии врага, выучили нужные слова и при нападении кричали по-польски: «Спасайся, спасайся!» Ордынцы и так опрокинули бы противника, имея, благодаря плотности строя, против одного врага два, а то и три копья, но старались максимально избежать потерь. Польско-крестоносное войско стало разбегаться уже в ходе татарской атаки.
Почти все тевтоны храбро сражались вокруг своего сюзерена и полегли подле убитого татарами мазовецкого князя. В битве погибли шесть братьев-рыцарей, три рыцаря-послушника, два сержанта и 500 солдат Немецкого ордена. Трое рыцарей, бежавших с поля боя, были осуждены братьями.
Эти цифры страшных для ордена потерь шести братьев, на которых приходится 500 солдат и 2 сержанта, следует запомнить, чтобы сравнить с теми, что тевтонам ещё предстояли на Руси.
* * *
Поражение Тевтонского ордена под Лигницем не слишком обеспокоило их «братьев» в Ливонии, которые увлечённо делили добычу, причём отнюдь не со своими союзниками-датчанами (претендовавшими, по сообщению Матвея Парижского, на русские земли, уповательно уже очищенные от населения татарами). Через несколько дней после битвы, 13 апреля 1241 г., вступил в действие одобренный папской курией договор ордена с доминиканским епископом Эзеля и Поморья Генрихом о предоставлении именно ему церковной власти и небольшой части доходов (десятины от десятины) над землями между Русью и уже крещенными областями Эстонии. Речь конкретно шла о финно-угорских землях Великого Новгорода: областях Ватланд (Водьская земля), Ноува (бассейн Невы), Ингрия (Ижорская земля) и Карелия, для которых, раз орден уже поставил там замок, «есть надежда на обращение в христианство»[111].Согласие епископа на столь ничтожную часть добычи – вместо обычной трети земли ордену отходило всё – объяснялось в договоре тем, что на долю тевтонских братьев выпадает тяжкая работа, расходы и опасности в святом деле подчинении варваров. На самом деле всё обстояло куда проще: весной 1241 г. в епархии Генриха полыхало восстание, которое он мог подавить только с помощью ордена. В том же году завершив подавление восстания на о. Сааремаа (Эзеле), уже знакомый нам Андреас фон Вельвен, подписавшийся как временный «магистр дома братьев Тевтонских в Ливонии»[112], заключил с эзельцами, «кои к христианам чрезвычайно враждебны и приносят им много вреда на море, в приморских землях и прибрежных островах», кабальный мир от имени ордена и епископа Генриха[113].
Похоже, что наступление ордена в Водьской пятине возглавлял именно Андреас фон Вельвен, подписавший договор о грабеже финно-угорских земель Новгородской республики вокруг построенной в Копорье крепости как командор (commendator) «Тевтонских братьев Дома святой Марии в Ливонии». Если это тот самый «именитый муж Западной страны… Андреаш», который уже встречался с князем Александром и восхищался его качествами (а заодно навёл на Русь шведов), то он мог не сомневаться в благородном поведении своего противника.
Прибыв в Новгород, Александр Невский первым делом озаботился собрать местные войска – он не хотел больше подвергать опасности одну свою дружину. Были мобилизованы воины из Новгорода и его земель, ладожане, карела и ижорцы. С ними князь выступил к крепости, которую немцы возвели на Копорском погосте, и взял её. Пленных немцев он привёл в Новгород, впрочем, иных (не Андреаса ли?) сразу же отпустил восвояси. Но «переветников» – водь и чудь, пошедшую на службу к крестоносцам, Александр Невский перевешал[114]. Противников, входивших, как и он, в касту профессиональных воинов, князь уважал, а изменников – презирал.
Очистив собственно новгородскую территорию, Александр Ярославич не двинул войска на Псков. С одной стороны, ему всегда трудно было заставить новгородцев выступить против псковичей. С другой – князь сам отнюдь не желал терять людей, штурмуя столь большой и хорошо укреплённый город.
К весне 1242 г., когда Александр всё же собрался в поход, вся Западная Европа была охвачена ужасом от нашествия Орды, громившей её рыцарей с такой лёгкостью, как будто это были не опытные воины, а дети. Германский король Конрад Штауфен собирал под своё знамя курфюрстов и рыцарей для обороны против Орды, а население страны молилось: «Господи, избави нас от ярости татар». Паника царила и в более отдалённых местах. В тихом монастыре в Кёльне хронист записал: «Значительный страх перед этим варварским народом охватил отдалённые страны, не только Францию, но и Бургундию, и Испанию, которым имя татар было доныне неизвестно».
Французский хронист писал о полном застое торговли из страха перед татарами. Король Франции Людовик IX отвечал на послание папы о борьбе с общей опасностью, что если «татары» появятся, рыцарство Франции умрёт за церковь. Матвей Пражский записал в хронике, что в Англии торговля с континентом прервалась. Сам император Фридрих II, писавший королю Англии Генриху III о татарской опасности, в ответ на письмо хана Батыя о покорности ответил, что, будучи знатоком пернатых (его перу принадлежала классическая книга о соколиной охоте), он мог бы стать ханским сокольничим[115].
Ясно, что к моменту выступления Александра Невского на Псков его граждане убедились, что немцы им от Орды – не защита, а сами крестоносцы уже и не знали, цел ли их возлюбленный Фатерлянд, или разорён так же, как Русь. В любом случае, при начале войны с «королём Александром» надеяться на подкрепления из Пруссии и Германии тевтонам было нечего.
Да и сами убеждения «братьев-рыцарей» подвергались в это время серьёзному испытанию. Их природный сюзерен, император Священной Римской империи германской нации Фридрих II Штауфен, был основательно и неоднократно проклят католической церковью. В июне 1241 г. император лично возглавил победоносную войну против папы римского Григория IX, благословившего поход немецких рыцарей на Восток. Крестовый поход был выгоден, но папа-то покушался на основы светского мироустройства – на его более чем святую в глазах рыцарей вассальную систему, да ещё и хотел вырвать из-под власти немцев Италию. Во всём этом явно был непорядок…
<< Назад Вперёд>>
Просмотров: 3409